НИС "Профессор Мультановский". Во льдах

Мы сидим на самой нижней палубе в сауне и слушаем, как по обшивке судна скребут льдины. Температура воздуха снаружи - 2º С, в сауне +90º С. 

Второй день мы преодолеваем ледовое поле. После рабочего дня на холодном ветру под снегом сауна кажется одним из лучших изобретений человечества. Судно слегка покачивается, когда идет в разводье, иногда раздаются глухие удары при столкновении с более старым и толстым льдом. Несмотря на это, внутри маленькой теплой комнатки мы чувствуем себя в совершенной безопасности – мы знаем, что у судна есть ледовый класс, ААНИИ регулярно присылает ледовые карты, а главное –  всецело доверяем свою жизнь капитану и штурманскому составу. 

Из-за сложной ледовой обстановки работы по первому океанографическому разрезу пришлось закончить на предпоследней точке – дальше в лёд идти опасно. В этом году в западной части моря Лаптевых лёд не стаял даже летом, но именно эта часть моря интересна с точки зрения взаимодействия водных масс двух морей – Карского и Лаптевых. Работы на разрезах продолжатся, как только мы обойдем поле однолетних льдов, не растаявших за зиму. Первая часть наших работ проходит в прикромочной зоне льда, там, где морской лёд и морская вода постоянно сражаются за ресурсы: забирают друг у друга энергию, соль, маленькие частицы органики. Осень в Арктике уже наступила, и новый лед потихоньку намерзает, но в прикромочной зоне и осенью встречаются обломки толстых льдов.

Всю ночь мы слушаем как капитан и штурманский состав ведут судно на север, обходя торосы и айсберги, ломая свежий, прозрачный гладкий нилас. С утра я просыпаюсь от сильного мерного покачивания. Занавески отклоняются от иллюминатора на 20-30 градусов – бортовая качка. Кого-то она убаюкивает, как в колыбели, кому-то мешает спать. Выглядываю в иллюминатор – ослепительно светит солнце, мы на малом ходу проходим зону, почти свободную ото льда, – готовимся к работам. Вскоре судно останавливается, и я выбегаю на корму. С борта мы бросаем метеорологический буй. На волнах нас, судно и буй качает сильная зыбь – волны, которые ещё долго путешествуют по морю после того, как ветер прекратился. Из-за яйцевидной формы корпуса судна, которая помогает ему легче выскакивать изо льда, качка ощущается сильнее. Волны зыби могут достаточно далеко проникать вглубь прикромочной зоны льда, ведь здесь размеры ледовых обломков небольшие и поля льда разрежены по сравнению, например, с центральной Арктикой. Мы оставляем буй в одиночестве, он будет дрейфовать и передавать информацию о своем положении, температуре воздуха и воды, и атмосферном давлении к нам в институт, пока не разрядится аккумулятор (примерно через год). Поступая во Всемирную Метеорологическую Организацию, эти данные помогут лучше предсказывать погоду. 

Постепенно Арктика переходит к новому климатическому режиму, когда количество толстого многолетнего льда уменьшается, а количество молодого и более тонкого льда – увеличивается. Тонкий лёд легче ломается, через разводья океан отдаёт тепло атмосфере. Как меняются водные массы подо льдом изучают океанологи с помощью измерений температуры и солёности. Через разводья же свет проникает в глубину моря, что критически важно для всех организмов, там живущих. Арктические экосистемы начинаются с фитопланктона [крошечных водорослей] и заканчиваются полярными медведями. О водорослях поговорим чуть позже, а пока выясняется, что под утро с мостика видели белого медведя. Дмитрий Касуров, метеоролог, под конец своей вахты рассматривал айсберги и проплывающие льды и вдруг увидел мишку. Сфотографировал на телефон через бинокль. Спустя сутки весь пароход всеми правдами и неправдами пытается заполучить заветные снимки.  В «летнем» четвёртом этапе Трансарктики мишку видели в первый раз, и возможно, в этом рейсе шанса уже не представится – после работ в проливе Вилькицкого мы идем в зону, свободную ото льда: на один из самых длинных океанографических разрезов в центре моря Лаптевых вдоль 126 меридиана. 

Репортаж ведёт сотрудник отдела океанологии ФГБУ «ААНИИ» Анастасия Тарасенко